Сундук-самолёт — Ганс Христиан Андерсен. Летающий сундук - сын башмачника

Жил был купец, такой богач, что мог бы вымостить серебряными деньгами целую улицу, да еще переулок в придачу; этого, однако, он не делал, — он знал, куда девать деньги, и уж если расходовал скиллинг, то наживал целый далер. Так вот какой был купец! Но вдруг он умер, и все денежки достались сыну.

Весело зажил сын купца: каждую ночь — в маскараде, змеев пускал из кредитных бумажек, а круги по воде — вместо камешков золотыми монетами. Не мудрено, что денежки прошли у него между пальцев и под конец из всего наследства осталось только четыре скиллинга, и из платья — старый халат да пара туфель-шлепанцев. Друзья и знать его больше не хотели — им ведь тоже неловко было теперь показаться с ним на улице; но один из них, человек добрый, прислал ему старый сундук с советом: укладываться! Отлично; одно горе — нечего ему было укладывать; он взял да уселся в сундук сам!

А сундук-то был не простой. Стоило нажать на замок — и сундук взвивался в воздух. Купеческий сын так и сделал. Фьють! — сундук вылетел с ним в трубу и понесся высоко-высоко, под самыми облаками, — только дно потрескивало! Купеческий сын поэтому крепко побаивался, что вот-вот сундук разлетится вдребезги; славный прыжок пришлось бы тогда совершить ему! Боже упаси! Но вот он прилетел в Турцию, зарыл свой сундук в лесу в кучу сухих листьев, а сам отправился в город, — тут ему нечего было стесняться своего наряда: в Турции все ведь ходят в халатах и туфлях. На улице встретилась ему кормилица с ребенком, и он сказал ей:

— Послушай-ка, турецкая мамка! Что это за большой дворец тут, у самого города, еще окна так высоко от земли?

— Тут живет принцесса! — сказала кормилица. — Ей предсказано, что она будет несчастна по милости своего жениха, вот к ней и не смеет являться никто иначе, как в присутствии самих короля с королевой.

— Спасибо! — сказал купеческий сын, пошел обратно в лес, уселся в свой сундук, прилетел прямо на крышу дворца и влез к принцессе в окно.

Принцесса спала на диване и была так хороша собою, что он не мог не поцеловать ее. Она проснулась и очень испугалась, но купеческий сын сказал, что он турецкий бог, прилетевший к ней по воздуху, и ей это очень понравилось.

Они уселись рядышком, и он стал рассказывать ей сказки: о ее глазах, это были два чудных темных озера, в которых плавали русалочки-мысли; о ее белом лбе: это была снежная гора, скрывавшая в себе чудные покои и картины; наконец, об аистах, которые приносят людям крошечных миленьких деток.

Да, чудесные были сказки! А потом он посватался за принцессу, и она согласилась.

— Но вы должны прийти сюда в субботу! — сказала она ему. — Ко мне придут на чашку чая король с королевой. Они будут очень польщены тем, что я выхожу замуж за турецкого бога, но вы уж постарайтесь рассказать им сказку получше — мои родители очень любят сказки. Только мамаша любит слушать что-нибудь поучительное и серьезное, а папаша — веселое, чтобы можно было посмеяться.

— Я и не принесу никакого свадебного подарка, кроме сказки! — сказал купеческий сын.

Принцесса же подарила ему на прощанье саблю, всю выложенную червонцами, а их-то ему не доставало. С тем они и расстались.

Сейчас же полетел он, купил себе новый халат, а затем уселся в лесу сочинять сказку; надо ведь было сочинить ее к субботе, а это не так-то просто, как кажется.

Но вот сказка была готова, и настала суббота.

Король, королева и весь двор собрались к принцессе на чашку чая. Купеческого сына приняли как нельзя лучше.

— Ну-ка, расскажите нам сказку! — сказала королева. — Только что-нибудь серьезное, поучительное.

— Ну чтобы и посмеяться можно было! — прибавил король.

— Хорошо! — отвечал купеческий сын и стал рассказывать.

Слушайте же хорошенько!

— Жила-была пачка серных спичек, очень гордых своим высоким происхождением: глава их семьи, то есть сосна, была одним из крупных и старейших деревьев в лесу. Теперь спички лежали на полке между огнивом и старым железным котелком и рассказывали соседям о своем детстве.

— Да, хорошо нам жилось, когда мы были молоды-зелены (мы ведь тогда и в самом деле были зеленые!), — говорили они. — Каждое утро и каждый вечер у нас был бриллиантовый чай — роса, день-деньской светило на нас в ясную погоду солнышко, а птички должны были рассказывать нам свои сказки! Мы отлично понимали, что принадлежим к богатой семье: лиственные деревья были одеты только летом, а у нас хватало средств и на зимнюю и на летнюю одежду. Но вот явились раз дровосеки, и начались великие перемены! Погибла и вся наша семья! Глава семьи — ствол получил после того место грот-мачты на великолепном корабле, который мог бы объехать кругом всего света, если б только захотел; ветви уже разбрелись кто-куда, а нам вот выпало на долю служить светочами для черни. Вот ради чего очутились на кухне такие важные господа, как мы!

— Ну, со мной все было по-другому! — сказал котелок, рядом с которым лежали спички. — С самого появления на свет меня беспрестанно чистят, скребут и ставят на огонь. Я забочусь вообще о существенном и, говоря по правде, занимаю здесь в доме первое место. Единственное мое баловство — это вот лежать после обеда чистеньким на полке и вести приятную беседу с товарищами. Все мы вообще большие домоседы, если не считать ведра, которое бывает иногда во дворе; новости же нам приносит корзинка для провизии; она часто ходит на рынок, но у нее уж чересчур резкий язык. Послушать только, как она рассуждает о правительстве и о народе! На днях, слушая ее, свалился от страха с полки и разбился в черепки старый горшок! Да, немножко легкомысленна она — скажу я вам!

— Уж больно ты разболтался! — сказало вдруг огниво, и сталь так ударило по кремню, что посыпались искры. — Не устроить ли нам лучше вечеринку?

— Конечно, конечно. Побеседуем о том, кто из нас всех важнее! — сказали спички.

— Нет, я не люблю говорить о самой себе, — сказала глиняная миска. — Будем просто вести беседу! Я начну и расскажу кое-что из жизни, что будет знакомо и понятно всем и каждому, а это ведь приятнее всего. Так вот: на берегу родного моря, под тенью датских буков…

— Чудесное начало! — сказали тарелки. — Вот это будет история как раз по нашему вкусу!

— Там в одной мирной семье провела я свою молодость. Вся мебель была полированная, пол чисто вымыт, а занавески на окнах сменялись каждые две недели.

— Как вы интересно рассказываете! — сказала метелка. — В вашем рассказе так и слышна женщина, чувствуется какая-то особенная чистоплотность!

— Да, да! — сказало ведро и от удовольствия даже подпрыгнуло, плеснув на пол воду.

Глиняная миска продолжала свой рассказ, и конец был на хуже начала. Тарелки загремели от восторга, а метелка достала из ящика с песком

зелень петрушки и увенчала ею миску; она знала, что это раздосадует всех остальных, да к тому же подумала: "Если я увенчаю ее сегодня, она увенчает меня завтра!"

— Теперь мы попляшем! — сказали угольные щипцы и пустились в пляс. И боже мой, как они вскидывали то одну, то другую ногу! Старая обивка на стуле, что стоял в углу, не выдержала такого зрелища и лопнула!

— А нас увенчают? — спросили щипцы, и их тоже увенчали.

"Все это одна чернь!" — думали спички.

Теперь была очередь за самоваром: он должен был спеть. Но самовар отговорился тем, что может петь лишь тогда, когда внутри у него кипит, — он просто важничал и не хотел петь иначе, как стоя на столе у господ.

На окне лежало старое гусиное перо, которым обыкновенно писала служанка; в нем не было ничего замечательного, кроме разве того, что оно слишком глубоко было обмокнуто в чернильницу, но именно этим оно и гордилось!

— Что ж, если самовар не хочет петь, так и не надо! — сказало оно. — За окном весит в клетке соловей — пусть он споет! Положим, он не из ученых, но об этом мы сегодня говорить не будем.

— По-моему, это в высшей степени неприлично — слушать какую-то пришлую птицу! — сказал большой медный чайник, кухонный певец и сводный брат самовара. — Разве это патриотично? Пусть рассудит корзинка для провизии!

— Я просто из себя выхожу! — сказала корзинка. — Вы не поверите, да чего я выхожу из себя! Разве так следует проводить вечера? Неужели нельзя поставить дом на надлежащую ногу? Каждый бы тогда знал свое место, и я руководила бы всеми! Тогда дело пошло совсем иначе!

— Давайте шуметь! — закричали все.

Вдруг дверь отворилась, вошла служанка, и — все присмирели, никто ни гу-гу; но не было ни единого горшка, который не мечтал про себя о своей знатности и о том, что он мог бы сделать. "Уж если бы взялся за дело я, пошло бы веселье!" — думал про себя каждый.

Служанка взяла спички и зажгла ими свечку. Боже ты мой, как они зафыркали, загораясь!

"Вот теперь все видят, что мы здесь первые персоны! — думали они. — Какой от нас блеск, сколько света!"

Тут они и сгорели.

— Чудесная сказка! — сказала королева. — Я точно сама посидела в кухне вместе со спичками! Да, ты достоин руки нашей дочери.

— Конечно! — сказал король. — Свадьба будет в понедельник!

Теперь они уже говорили ему ты — он ведь скоро должен был сделаться членом их семьи.

И так, день свадьбы был объявлен, и вечером в городе устроили иллюминацию, а в народ бросали пышки и крендели. Уличные мальчишки поднимались на цыпочки, чтобы поймать их, кричали "ура" и свистели в пальцы; великолепие было несказанное.

"Надо же и мне устроить что-нибудь!" — подумал купеческий сын; он накупил ракет, хлопушек и прочего, положив все это в свой сундук и взвился в воздух.

Пиф, паф! Шш-пшш! Вот так трескотня пошла, вот так шипение!

Турки подпрыгивали так, что туфли летели через головы; никогда еще не видывали они такого фейерверка. Теперь-то все поняли, что на принцессе женится сам турецкий бог.

Вернувшись в лес, купеческий сын подумал: "Надо пойти в город послушать, что там говорят обо мне!" И не мудрено, что ему захотелось узнать это.

Ну и рассказов же ходило по городу! К кому он не обращался, всякий, оказывается, рассказывал о виденном по-своему, но все в один голос говорили, что это было дивное зрелище.

— Я видел самого турецкого бога! — говорил один. — Глаза у него были что твои звезды, а борода что пена морская!

— Он летел в огненном плаще! — рассказывал другой. — А из складок выглядывали прелестнейшие ангелочки.

Да, много чудес рассказали ему, а на другой день должна была состояться и свадьба.

Пошел он назад в лес, чтобы опять сесть в свой сундук, да куда же он девался? Сгорел! Купеческий сын заронил в него искру от фейерверка, сундук тлел, тлел, да и вспыхнул; теперь от него оставалась одна зола. Так и не удалось купеческому сыну опять прилететь к своей невесте.

А она весь день стояла на крыше, дожидаясь его, да ждет и до сих пор! Он же ходит по белу свету и рассказывает сказки, только уж не такие веселые, как была его первая сказка о серных спичках.

В краснодарском Дворце искусств 12 и 13 марта показывали премьерный детский спектакль «Летающий сундук, или чудеса под водой». Облик спектакля был во многом окутан тайной, а анонсы – мягко сказать, лаконичны. На сайте творческого объединения «Премьера», к которому концертная площадка на Стасова имеет прямое отношение, о новой постановке нет ни слова.

Незадолго до премьеры Елена Петрова (театровед, руководитель литературно-драматической части ТО «Премьера" - прим. ред. ) на странице в «Фейсбуке» пообещала постановку «кладезя пьес» молодого Маршака и заверила, что «это выглядит совсем не скучно, а очень даже полезно». (Мне одной кажется, что противопоставление хромает?)

Если отвлечься от стиля анонса, где Маршак оказывается «носителем высокой культуры, у которой нам есть чему поучиться», то надо признать: поэт и правда сыграл большую роль в культурной истории города, и постановка его ранних пьес в Краснодаре - серьезный жест, требующий особенного режиссерского такта.

Выросший в ортодоксальной еврейской семье (фамилия Маршак – аббревиатура выражения «Наш учитель рабби Аарон Шмуэль Кайдановер»), Самуил Яковлевич действительно был носителем высокой и древней культуры, стал основателем советской детской литературы, в которую буквально втащил многих будущих классиков, – а также обосновал в Краснодаре первый в России детский театр.

В голодные 1920-е годы «Детский городок», с его школой, мастерскими и кружками, стал прообразом будущих дворцов пионеров. Именно для этой площадки молодой Маршак (известный в те буйные годы также как Доктор Фрикен ) вместе с поэтессой Елизаветой Васильевой (она же Черубина де Габриак ) писал и ставил свои первые детские пьесы, благополучно забытые потомками.

Четыре из них были отобраны, чтобы вновь явиться краснодарским детям спустя почти сто лет под названием «Летающий сундук, или Чудеса под водой». Спаяла тексты воедино и поставила их молодой режиссер Жанна Пономарева .

При этом бренд Маршака, будущего автора «Двенадцати месяцев» и «Кошкиного дома», применим к этим ранним пьесам лишь отчасти. Две из них, «Летающий сундук» и «Цветы маленькой Иды», написаны по сказкам Андерсена; «Таир и Зорэ» - инсценировка легенды, написанной ректором Кубанского университета Н.А. Марксом. В письмах к друзьям Маршак указывал, что тексты написаны им в соавторстве с Е.Васильевой, а «Цветы маленькой Иды» – самой поэтессой.

Ранние пьесы (лишенные, к сожалению, в постановке «Премьеры» оригинальных интерактивных прологов), по-своему интересны, хотя и во многом вторичны. Не зря после издания сборника Маршака и Васильевой в 1922 году в Краснодаре «Театр для детей» был переиздан лишь раз, в 1928 году. Но слабость драматургического материала в то время искупалась интерактивностью, вовлечением детей в развитие сюжета, новаторством театральных форм. В постановке «Премьеры» самой интерактивной частью стала мини-викторина на знание жизни и творчества Маршака, которая предваряла спектакль.

Четыре пьесы были спаяны в нечто яркое, музыкальное, местами поучительное: грандиозные красочные декорации, выразительные пластические решения, аранжировки классики. Заливались в хрипловатом дуэте рыбки, профессионально голосила придворная дама, приятно колыхались медузы, радовали глаз толстячки-летучие мыши, словно вылезшие из мультфильма. Визуально и аудиально все выглядело вполне благополучно.

Сюжеты пьес были перелицованы; персонажи – переназваны. Принцесса превратилась в «морскую звезду Мюриэл», цветы маленькой Иды стали «морским цветком георгином» и «морской незабудкой», были введены такие персонажи, как Акулинарий и морской царь, очень напоминающий Дейви Джонса.

Запомнилась небанальная нравственная проблема, выводимая в спектакле: если я создан как отрицательный герой, могу ли я делать добро? Выращивается ли совесть, если ты с ней не рожден? Эта мысль звучит вполне современно в эпоху, когда любимыми героями мультиков становятся уже не супергерои, а комичные и душевные злодеи типа дяди Грю («Гадкий Я») или Мегамозга.

Но из лоскутного сценария неисправимо торчали швы склейки, «лишние уши», лишая его и логики, и адекватности, - причем не только в развитии сюжета, но и в физике. Почему, например, спектакль называется «Летающий сундук, или Чудеса под водой», а его герой все время использует сундук для полетов? Ведь под водой не может летать ни сундук, ни даже самолет. Как царю-кальмару и его подданным удавалось играть в футбол на дне морском? Как попадают в морское царство летучие мыши, способные в водной толще еще и избить героя?

Почему у массы второстепенных персонажей есть имена, а главному герою и его создательнице-ведьме имен так и не придумали? Почему о том, что Дух создан исключительно для злых дел и на одну ночь, мы доподлинно узнаем в самом конце спектакля?

Почему королева Роза, управляющая всем этим странным миром, и ее подданные-цветы живут на дне морском? Хотя, конечно, детям не привыкать к отсутствию логики. Они-то знают самые неожиданные ответы на вопрос, кто проживает на дне океана!

Под конец более чем часового спектакля младшеклассники мучительно зевали и пялились в телефоны. И дело тут не только в недостатке театральной культуры, но и во вторичности художественного языка постановки.

Из наивных ученических пьес Маршака и Васильевой, пионеров детского театра, которые старались расшатать все мыслимые конвенции, у «Премьеры» получился в меру яркий и в меру нелогичный, но очень, очень конвенциональный спектакль, с ожидаемыми решениями и не вполне продуманными образами. От Маршака здесь осталось весьма немного. В общем-то, только имя.

Вера Сердечная

Жил-был купец, такой богач, что мог бы вымостить серебряными деньгами целую улицу, да ещё переулок в придачу; этого, однако, он не делал, - он знал, куда девать деньги, и уж если расходовал скиллинг, то наживал целый далер. Так вот какой был купец! Но вот, он умер, и все денежки достались его сыну.

Весело зажил сын купца: каждую ночь - в маскараде, пускал змеев из кредитных бумажек, а круги по воде вместо камешков червонцами. Не мудрено, что денежки прошли у него между пальцев, и под конец из всего наследства осталось только четыре скиллинга, а из платья - старый халат да пара туфель. Друзья и знать его больше не хотели, - им, ведь, даже неловко было теперь показаться с ним на улице - но один из них, человек добрый, прислал ему старый сундук с советом: укладываться! Отлично; одно горе - нечего ему было укладывать; он взял, да и уселся в сундук сам!

А сундук-то был не простой. Стоило нажать замок - и сундук взвивался в воздух. Купеческий сын так и сделал. Фьють! - сундук вылетел с ним в трубу и понёсся высоко-высоко, под самыми облаками - только дно потрескивало! Купеческий сын поэтому крепко побаивался, что вот-вот сундук разлетится вдребезги; славный прыжок пришлось бы тогда совершить ему! Боже упаси! Но вот, он прилетел в Турцию, зарыл свой сундук в лесу в кучу сухих листьев, а сам отправился в город, - тут ему нечего было стесняться своего наряда: в Турции все, ведь, ходят в халатах и туфлях. На улице встретилась ему кормилица с ребёнком, и он сказал ей:

Послушай-ка, турецкая мамка! Что это за большой дворец тут, у самого города, ещё окна так высоко от земли?

Тут живёт принцесса! - сказала кормилица. - Ей предсказано, что она будет несчастной, по милости своего жениха; вот к ней и не смеет являться никто, иначе как в присутствии самих короля с королевой.

Спасибо! - сказал купеческий сын, пошёл обратно в лес, уселся в свой сундук, прилетел прямо на крышу дворца и влез к принцессе в окно.

Принцесса спала на диване, и была так хороша собою, что он не мог не поцеловать её. Она проснулась и очень испугалась, но купеческий сын сказал, что он - турецкий бог, прилетевший к ней по воздуху, и ей это очень понравилось.

Они уселись рядышком, и он стал рассказывать ей сказки об её глазах: это были два чудных, тёмных озера, в которых плавали русалочки-мысли - о её белом лбе: это была снежная гора, скрывавшая в себе чудные покои и картины; наконец, об аистах, которые приносят людям крошечных, миленьких деток.

Да, чудесные были сказки! А потом он посватался за принцессу, и она согласилась.

Но вы должны прийти сюда в субботу! - сказала она ему. - Ко мне придут на чашку чая король с королевой! Они будут очень польщены тем, что я выхожу замуж за турецкого бога, но вы уж постарайтесь рассказать им сказку получше, - мои родители очень любят сказки. Но мамаша любит слушать что-нибудь поучительное и серьёзное, а папаша - весёлое, чтобы можно было посмеяться.

Я и не принесу никакого свадебного подарка, кроме сказки! - сказал купеческий сын. С тем они и расстались; зато сама принцесса подарила ему на прощании саблю, всю выложенную червонцами, а их-то ему и не доставало.

Сейчас же полетел он, купил себе новый халат, а затем уселся в лесу сочинять сказку; надо, ведь, было сочинить её к субботе, а это не так-то просто, как кажется.

Но вот, сказка была готова, и настала суббота.

Король, королева и весь двор собрались к принцессе на чашку чая. Купеческого сына приняли, как нельзя лучше.

Ну-ка, расскажите нам сказку! - сказала королева. - Только что-нибудь серьёзное, поучительное.

Но чтобы и посмеяться можно было! - прибавил король.

Хорошо! - отвечал купеческий сын и стал рассказывать.

Слушайте же хорошенько!

Жила-была пачка серных спичек, очень гордых своим высоким происхождением: глава их семьи, то есть сосна, была одним из самых крупных и старейших деревьев в лесу. Теперь спички лежали на полке между огни́вом и старым железным котелком и рассказывали соседям о своём детстве.

Да, хорошо нам жилось, когда мы были ещё зелёными веточками! - говорили они. - Каждое утро и каждый вечер у нас был бриллиантовый чай - роса, день-деньской светило на нас, в ясные дни, солнышко, а птички должны были рассказывать нам сказки! Мы отлично понимали, что принадлежим к богатой семье: лиственные деревья были одеты только летом, а у нас хватало средств и на зимнюю и на летнюю одежду. Но вот, явились раз дровосеки, и началась великая революция! Погибла и вся наша семья! Глава семьи - ствол получил после того место грот-мачты на великолепном корабле, который мог бы объехать кругом всего света, если б только захотел; ветви же разбрелись кто куда, а нам вот выпало на долю служить светочами для черни. Вот ради чего очутились на кухне такие важные господа, как мы!

Ну, со мной не то было! - сказал котелок, рядом с которым лежали спички. - С самого моего появления на свет меня беспрестанно чистят, скребут и ставят на огонь. Я забочусь вообще о существенном и, говоря по правде, занимаю здесь в доме первое место. Единственное моё баловство - это вот лежать, после обеда, чистеньким на полке и вести приятную беседу с товарищами. Все мы вообще большие домоседы, если не считать ведра, которое бывает иногда во дворе; новости же нам приносит корзинка для провизии; она часто ходит на рынок, но у неё уж чересчур резкий язык. Послушать только, как она рассуждает о правительстве и о народе! На днях, слушая её, свалился от страха с полки и разбился в черепки старый горшок! Да, немножко легкомысленна она, скажу я вам!

Уж больно ты разболтался! - сказало вдруг огни́во, и сталь так ударила по кремню, что посыпались искры. - Не устроить ли нам лучше вечеринку?

Да, побеседуем о том, кто из нас всех важнее! - сказали спички.

Нет, я не люблю говорить о самой себе, - сказала глиняная миска. - Будем просто вести беседу! Я начну и расскажу кое-что из жизни, что будет знакомо и понятно всем и каждому, а это, ведь, приятнее всего. Так вот: на берегу родного моря, под тенью буковых дерев…

Чудесное начало! - сказали тарелки. - Вот это будет история как раз по нашему вкусу!

Там, в одной мирной семье провела я свою молодость. Вся мебель была полированная, пол чисто вымыт, а занавески на окнах сменялись каждые две недели.

Как вы интересно рассказываете! - сказала половая щетка. - В вашем рассказе так и слышна женщина, - чувствуется какая-то особая чистоплотность!

Да, да! - сказало ведро и от удовольствия даже подпрыгнуло, плеснув на пол воду.

Глиняная миска продолжала свой рассказ, и конец был не хуже начала.

Тарелки загремели от восторга, а половая щётка достала из ящика с песком зелень петрушки и увенчала ею миску; она знала, что это раздосадует всех остальных, да к тому же подумала: «Если я увенчаю её сегодня, она увенчает меня завтра!»

Теперь мы попляшем! - сказали угольные щипцы и пустились в пляс. Эх, ты, ну! как они вскидывали то одну, то другую ногу! Старая обивка на стуле, что стоял в углу, не выдержала такого зрелища и лопнула!

А нас увенчают? - спросили щипцы, и их тоже увенчали.

Всё это одна чернь! - думали спички.

Теперь была очередь за самоваром; он должен был спеть. Но самовар отговорился тем, что может петь лишь тогда, когда внутри его кипит, - он просто важничал и не хотел петь иначе, как стоя на столе у господ.

На окне лежало старое гусиное перо, которым обыкновенно писала служанка; в нём не было ничего замечательного, кроме разве того, что оно слишком глубоко было обмакнуто в чернильницу, но именно этим оно и гордилось!

Что ж, если самовар не хочет петь, так и не надо! - сказало оно. - За окном висит в клетке соловей, - пусть он споёт! Положим, он не из учёных, но об этом мы сегодня говорить не будем.

По-моему, это в высшей степени неприлично слушать какую-то пришлую птицу! - сказал большой медный чайник, кухонный певец и сводный брат самовара. - Разве это патриотично? Пусть посудит корзинка для провизии!

Я просто из себя выхожу! - сказала корзинка. - Вы не поверите, до чего я выхожу из себя! Разве так следует проводить вечера? Неужели нельзя поставить дом на надлежащую ногу? Каждый бы тогда знал своё место, и я руководила бы всем! Тогда дело пошло бы совсем иначе!

Давайте же шуметь! - закричали все.

Вдруг дверь отворилась, вошла служанка и - все присмирели, никто ни гу-гу; но не было ни единого горшка, который бы не мечтал про себя о своей знатности и о том, что он мог бы сделать. «Уж если бы взялся за дело я, пошло бы веселье!» - думал про себя каждый.

Служанка взяла спички и зажгла ими свечку. Боже ты мой, как они зафыркали и загорелись!

Вот, теперь все видят, что мы здесь первые персоны! - думали они. - Какой от нас блеск, свет!

Тут они и сгорели.

Чудесная сказка! - сказала королева. - Я точно сама посидела в кухне вместе со спичками! Да, ты достоин руки нашей дочери.

Конечно! - сказал король. - Свадьба будет в понедельник!

Теперь они уже говорили ему «ты», - он, ведь, скоро должен был сделаться членом их семьи.

Итак, день свадьбы был объявлен, и вечером в городе зажгли иллюминацию, а в народ бросали пышки и крендели. Уличные мальчишки поднимались на цыпочки, чтобы поймать их, кричали «ура» и свистели в пальцы; великолепие было несказанное.

«Надо же и мне устроить что-нибудь!» - подумал купеческий сын, накупил ракет, хлопушек и проч., положил всё это в свой сундук и взвился на воздух.

Пиф, паф! Шш-пшш! Вот так трескотня пошла, вот так шипенье!

Турки подпрыгивали так, что туфли летели им через головы; никогда ещё не видывали они такого фейерверка. Теперь-то все поняли, что на принцессе женится сам турецкий бог.

Вернувшись в лес, купеческий сын подумал: «Надо пойти в город послушать, что там говорят обо мне!» И немудрено, что ему захотелось узнать это.

Ну, и рассказов же ходило по городу! К кому он ни обращался, всякий, оказывалось, видел и рассказывал о виденном по-своему, но все в один голос говорили, что это было дивное зрелище.

Я видел самого турецкого бога! - говорил один. - Глаза у него, что твои звёзды, а борода, что пена морская!

Он летел в огненном плаще! - рассказывал другой. - А из складок выглядывали прелестнейшие ангельчики.

Да, много чудес рассказали ему, а на другой день должна была состояться и свадьба.

Пошёл он назад в лес, чтобы опять сесть в свой сундук, да куда же он девался? Сгорел! Купеческий сын заронил в него искру от фейерверка, сундук тлел, тлел да и вспыхнул; теперь от него оставалась одна зола. Так и нельзя было купеческому сыну опять прилететь к своей невесте.

А она весь день стояла на крыше, дожидаясь его, да ждёт и до сих пор! Он же ходит по белу свету и рассказывает сказки, только уж не такие весёлые, как была его первая сказка о серных спичках!

Сундук с богатым орнаментом во сне указывает на то, что вы сможете разбогатеть и занять прочное положение в обществе. Развалившийся или пустой сундук во сне - это знак потерь и лишений. Часто такой сон указывает на то, что вы тешите себя напрасными надеждами. Смотрите толкование: чемодан, пустой, груз, ноша.

Упаковывать вещи в сундук во сне - предвестье перемены места жительства или подсказка действовать решительнее, чтобы изменить свою жизнь в лучшую сторону.

Грузить или нести тяжелый сундук во сне означает, что ваше богатство достанется вам нелегким трудом. Если во сне вы не сможете его поднять или не донесете, куда хотели, то вас ждут разочарования и убытки. Иногда такой сон указывает на перемену фортуны, которая готова отвернуться от вас. Перебирать содержимое сундука и не найти в нем чего-то означает, что вы окунетесь в воспоминания о прошлом и будете много размышлять о настоящем. Далее Смотрите толкование: по названиям предметов, которые вы обнаружите в сундуке.

Жил-был купец, был он так богат, что не знал, куда девать деньги. Их у него было так много, что можно было устилать целые мостовые медными и серебряными монетами из его сокровищницы. Каждая копейка в умелых руках купца превращалась в целую горсть монет. Жил купец ни в чем себе не отказывая, ел и пил вдоволь, но попусту богатство никогда не тратил.

И вот так случилось, что купец этот умер. Все наследство его досталось единственному сыну, не отличавшемуся талантами отца. Молодой наследник завел моду ходить по балам и маскарадам, угощая за свой счет толпы прихлебателей. Спустя год такой расточительной жизни от богатств купца не осталось и следа. Продал купеческий сын последнюю одежду и остался в одном халате, да в домашних тапочках. все друзья и приятели отвернулись от него, никто не желал помогать ему в его бедах. Лишь один добрый человек сжалился над нищим, прислал он купеческому сыну старый сундук с надписью, предлагающей сесть на него верхом.

Терять молодому человеку было нечего и он в точности выполнил указание. Как только он взгромоздился на сундук, тот высоко подпрыгнул и очутился под самыми облаками. Испугался купеческий сын, но ухватился за сундук руками и ногами, стараясь не свалиться с него. Долго летел сундук с юношей, пока не приземлился в Турции. Купеческий сын спрятал его и отправился в город. Там все ходили в халатах, потому его наряд не выглядел смешным. В городе юноша увидел высокую башню, на вершине которой, по словам местных жителей, обитала прекрасная принцесса.

Девушка эта должна была выйти замуж, но было предсказано, что ее избранник станет причиной большого горя, потому король и королева не спешили с замужеством дочери. Услышанное сильно заинтриговало юношу и он решил немедленно навестить принцессу. Он вернулся в лес, сел на сундук и немедленно очутился на самой вершине башни. Принцесса спала и была так прекрасна, что юноша не мог удержаться от поцелуя. Девушка немедленно проснулась и страшно испугалась. Чтобы ее успокоить купеческий сын назвался турецким богом и рассказал удивительную сказку. Юной деве так понравился ее рассказ, что к его окончанию она согласилась выйти за него замуж и в знак своей любви подарила саблю, увешанную монетами.

Подарок был юноше весьма кстати, потому условившись прийти к принцессе в гости еще раз и познакомиться с ее родителями, он отправился в город, чтобы на полученные деньги купить роскошный наряд достойный бога. Кроме того, купеческому сыну нужно было подготовиться к встрече с будущими родственниками. Принцесса предупредила его, что ее матери нравятся поучительные истории, а отец любит смешные сказки, потому юноше придется немало потрудиться, чтобы им понравиться.

Прошло немного времени и купеческий сын сочинил сказку, достойную быть рассказанной королю и королеве. Наконец настал и день знакомства. Юноша сел на сундук и вмиг очутился на башне. Король и королева встретили гостя с распростертыми объятиями, усадили за праздничный стол и тот поведал им удивительную сказку о говорящих котелке, глиняной миске и сосновых спичках. Рассказанная история привела короля и королеву в полнейший восторг и они немедленно объявили о том, что согласны выдать свою дочь за такого умелого рассказчика. Был назначен и день свадьбы, чему купеческий сын весьма обрадовался. Преисполненный счастья он накупил огромное количество фейерверков и запустил их с большой высоты. Жители города никогда еще не видели столь замечательного зрелища, они были уверены, что их места действительно посетил настоящий бог.

Порадовав своих будущих подданных, счастливый жених отправился в город, где услышал о себе много лестного. Возгордившись, он решил немедленно повидаться с принцессой, но когда вернулся к своему сундуку, обнаружил, что тот исчез. Одна из искр от фейерверка попала внутрь сундука, что стало причиной пожара. Сундук выгорел дотла и его волшебные свойства исчезли. Теперь юноша не мог подняться в башню к возлюбленной, а признаваться в том, что он не бог, он не желал, потому оставил эту страну навсегда и отправился по миру, рассказывая детям и взрослым грустные истории о своей несчастной судьбе. Принцесса же осталась в одиночестве, всю свою жизнь ожидая возвращения исчезнувшего бога.